Путешествие на Монинг-Тумп.
Вот он, горный замок!
Заалел восток. Сизоватый свет пронизал тайгу. В лучах восходящего солнца загорелись верхушки деревьев, белым столбом поднялся в небо дым от костра.
— Денек-то шибко добрый будет,- предсказывает проводник.
— Это хорошо,- радуется Павел.- Хоть бы дождя не было.
Я любуюсь прекрасным утром, предвещающим успешную съемку. — Терять такой день нельзя,- говорю я.- Придем на гору и сразу за кинокамеру!
Берем направление прямиком по тайге. После долгого и трудного пути по каменным россыпям, раскиданным в тайге у подножия горы Тосемахтас-Тумп, попадаем на визирку — узкую просеку — ведущую к горе Монинг-Тумп. В тайге масса таких визирок. Ширина их не более двух метров — едва проходит лошадь с вьюками. Прорубают их для геологов: по визиркам на определенном расстоянии они роют шурфы для пробы грунта. Просеками охотно пользуются не только люди, но и звери — дикие северные олени, лоси, медведи. Их следы попадаются часто.
Продвигаемся медленно среди завалов по серым таежным низинам. Наконец оказываемся в зоне березового криволесья с приземистыми лапчатыми елями. Над ними постепенно вырастает скалистый гребень вершины с утесами, напоминающими стены средневековой крепости. Светит ласковое солнце. Николай оборачивается к нам и кричит —
— Все-таки мы пришли на Монинг-Тумп!
Выезжаем к ровной полянке под утесами, из-под которых берет начало ручей. Посреди поляны лежит огромный плоский камень, вокруг поляны полно черники, ягоды крупные, спелые. Невдалеке густая роща низкорослых пихт. Николай с восхищением озирается:
— Смотри, какое место: вода есть, дров много, травы для лошадей вдосталь, ягод сколько!..
Снимаем с коней вьюки. Проводник выбирает мягкое мшистое место для палатки. Торопливо надеваю на плечо киноаппарат и мы с Павлом отправляемся на вершину. Николай остается готовить обед.
Я с помощником поднимаюсь к седловине глубоким логом, разрезающим гору почти пополам. На левой половине — острый гребень, на правой — гигантская скала, напоминающая развалины крепостной стены, прямо — колоссальные, как дома, плосковерхие глыбы со стоящим на них ребром треугольным камнем. Кажется, тронь камень — и он свалится. Из туманной дымки на горизонте посылают нам привет каменные богатыри Маньпупынёра. Далеко на западе сверкает ленточка реки Илыч. На востоке тянутся -хребты и, вздымаясь своими острыми вершинами, уходят далеко на север.
Вышли на широкое плато, окруженное огромными камнями в виде развалин дворцов. Теперь я воочию,,убеждаюсь, насколько права исследовательница Северного Урала В. А. Варсанофьева: здесь и на самом деле настоящие руины города с остатками крепостных стен, башен, вымощенных камнем площадей. Она называла эту гору Торре-Порре-Из (якобы на местном наречии).
Я спрашивал у манси и коми-зырян, как перевести это название — Торре-Порре-Из. Но все затруднялись это сделать. Тогда с одним из манси, Мартыном Анямовым, братом Данилы, мы провели такой анализ.
Если ни в мансийском, ни в языке коми нет вышеупомянутого сочетания, то его, вероятно, в шутку придумали все-таки коми-зыряне, исказив древнее мансийское название. Оно могло быть когда-то таким: Торев-Порыг-Ур («гора медвежьих дудок»), или таким: Торум-Порыг-Ур («гора небесных пиканов»). «Торев» — медведь, «торум» — небо, бог на небе; «ур» — гора, «порыг» — медвежьи дудки, пиканы — зонтичное растение барщевник, излюбленное лакомство манси. Коми-зыряне, вероятно, заменили мансийское «ур» своим «из» (тоже «гора»), а «торев» (или «торум») и «порыг» превратился в «торре-порре».